Datasets:

Lynxpda

/

original-veps-russian

like 0

Там, по слухам, жила добрая ведунья по имени Хю́вя.

Sigä, paginoiden mödhe, eli hüvä noidak, kudamban nimi oli Hüvä.

— Короли ничем не владеют.

— Kunigahil ei ole nimidä.

Где-то в 8 утра к нам домой приходили подружки, дружно садились на рундук у печки и тоже ждали завтрака.

Läz 8 (kahesad) časud homendest meidennoks tuleskeliba podrugad, hö ühtes ištuihe rundugale päčinno da mugažo varastiba murgint.

Каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность.

Jogahižel mehel om oiktuz’ eloho, valdaha i personaližehe koskmatomudehe.

Иван слушал внимательно отца и в душе сиял от радости, от того, что будет свой дом, а отцу сказал: - Сурь спасиб татой - (Большое спасибо отец).

Ivoi kundli tatad tarkašti da lujas ihastui sihe, miše hänel linneb ičeze pert’, tatale hän sanui: — Sur’ spasib, tatoi.

И Маленький принц возвратился к Лису.

I Penikaine princ pördihe Reboinnoks.

Маленький принц нахмурился: — Привязывать?

Penikaine princ turpsi: Mikš sidoda?

Пшеничные поля ни о чем мне не говорят.

Nižupöudod ei sanugoi minei nimiš.

Отдельно в чашке развести холодной водой крахмал, тщательно размешиваем, чтоб не было комочков, и заливаем в кипящий морс, непрерывно помешивая.

Eriži čaškas nozolzoitam trahmalad vilul vedel, peksam tarkas, miše ei oliži tukuižid, da valam kehujaha marjvedhe, hämetes keskustamata.

Добавляли соль по вкусу и 2 – 3 ложки растительного масла.

Ližaziba solad magun mödhe da 2 – 3 (kaks’ – koume) luzikad pühävoid.

На каждый сканец выкладывают приблизительно 1 столовую ложку начинки и защепляют края.

Kaikuččen skancan päle pandas läz 1 (üht) särbandluzikad pälišt da sid’ niiden röunad lapoštadas.

- Я, с сыном, буду гнать в общем сплаве до Доможирова- ответил Максим. - Хорошо, там и рассчитаемся - ответил приказчик.

— Minä poiganke ajaškanden parzid ühthižes vugonkas Domožirovohasai, – sanui Maksim.

Мария разбудила младших братьев к завтраку.

Marija heraštoiti norembid vellid murginaks.

Я имею право требовать послушания, потому что веления мои разумны.

Minai om oiktuz’ rahvahan kundlijaižudehe, sikš miše minun käsköd oma melevad.

После благословения все направились в избу.

Blahoslovindan jäl’ghe kaik läksiba pert’he.

Выкинуть веник нужно куда-то на дорогу, но так, чтобы люди там ходили.

Lükäita vast pidab kuna-ni tele, no muga, miše ristitud kävuižiba sigä.

Видишь, вон там, в полях, зреет пшеница?

Näged, naku sigä, pöudoiš, küpsab nižu?

Что серьезно, а что не серьезно, — это Маленький принц понимал по-своему, совсем не так, как взрослые.

Mi om tozišt, a mi ei ole, – necidä Penikaine princ el’genzi ičeze karččikš, ei kut aigvoččed.

А после свадьбы они уехали на Дальний Восток.Ночной гость.

Jäl’ges svad’bad hö läksiba Edahaižhe Päivnouzmpol’he.Kodi-ižand.

Попарились, маски себе сделали, помылись, чайку попили и домой пошли, а дома – ужин на столе.

Vastoihe neiččed, tegiba ičeleze maskoid, pezihe, čajud joiba da mäniba kodihe, a kodiš om jo ehtlong stolal.

Он словно бы приходил в себя.

Hän kuti zavodi tulda ičheze.

Пойдёт вепс в лес по грибы да по ягоды – всегда гостинец прихватит, пирога сладкого кусок.

Mäneb vepsläine mecha poimmaha senid da marjoid – kaiken otab kerdal tomaižen, magedan pirgan supalan.

Наступало рождество.

Tuli vaittiolend.

Надо было вывозить сено с дальних пожен, иначе к концу зимы так наметёт снега, то придётся тропить дорогу.

Pidi vedäda heinäd edembaižil nituilpäi, ika tal’ven lophusai paneb severt lunt, miše tuleb kaida tehut läbi übusiš.

Погода начинала портиться.

Sä zavodi paheta.

Свекровь осмотрела ребенка и решила пригласить домой Оксю, которая знала разные заклинания при болезнях ребёнка.

Anop’ kacui värižijaha laps’he da päti kucta kodihe Oks’a-babad, kudamb tezi erazvuiččid lapsiden kibuid da tervehtoitajid puhegid.

Беседовала колдунья с красавицей очень мило, ласково.

Besedoiči noidak čomačunke lujas laskvas, südäimeližešti.

Иван поспешил к свой жене и взял на руки сына.

Ivoi rigehti ičeze akannoks da oti poigan sül’he.

Я не должен был бежать.

Minei ei pidand pageta.

Так как, здесь было вдоволь леса, научились делать стены из плотно сложенных бревен и строить избы.

Tägä oli äi mecoid, i ristitud openzihe tehmaha seinid kinktas pandud parzišpäi da sauvomaha puižid pertid.

Я достал из кармана свои рисунки.

Minä sain kormanaspäi ičein pirdkuvad.

Посиделки, как правило, устраивали после всех осенних работ в большом доме Моховых.

A besedad tobjimalaz tehtihe kaikiden sügüz’radoiden jäl’ghe sures Mohovoiden pertiš.

Я взял его на руки и стал баюкать.

Minä otin händast sül’he da zavodin bajutada.

Коренные народы имеют право на сохранение и развитие своих политических, экономических и социальных систем или институтов, гарантированное пользование своими средствами, обеспечивающими существование и развитие, и на свободное занятие своей традиционной и другой экономической деятельностью.

Igähižil rahvhil om oiktuz’ kaita i vahvištoitta ičeze politikan, ekonomikan, socialin i kul’turan elon eroid, i mugažo oiktuden sistemoid.

Ехали долго – cначала по лесным дорогам, затем по бетонке, и вот наконец озеро.

Ajoim mö hätken – ezmäi mecteidme, sid’ – betontedme, i naku om lopuks järv.

Увидала птичку странную – пёрышки блестят, точно кованные, а хвостик тоненький, как у мышки.

Nägišti vaskmäižen lindun – höunhed loštaba, kuti tagotud, a händaine om hoik, kuti hirel.

На заранее подготовленное блюдо для торта выкладываем корж, смазываем его кремом, накладываем второй, слегка придавив и снова крем.

Ezikät tortan täht todud blödale panem koržad, voidam sidä kremal, sid’ panem tošt koržad, vähäižel ličten ezmäšt, möst panem kremad da muga edemba.

Максим, кланяясь, сказал им: - Прошу к столу.

Maksim sanui heile: — Ištkatoiš stolan taga.

«Так вот разгадка его таинственного появления здесь, в пустыне!» — подумал я и спросил напрямик: — Стало быть, ты попал сюда с другой планеты?

«Naku kut hän om putnu tänna, rahvahatomaha maha!» – meletin minä da küzuin kohtha: — Nece znamoičeb, miše sinä mugažo oled putnu tänna toižel planetalpäi?

Образование должно быть направлено к полному развитию человеческой личности и к увеличению уважения к правам человека и основным свободам.

Opendusele tarbiž olda oigetud mehen personaližuden kehitoitamižehe, mugažo mehen oiktuziden i pävaldoiden arvostandan vahvištamižehe.

Тогда я нарисовал удава изнутри, чтобы взрослым было понятнее.

Siloi minä pirdin udavan südäimespäi, miše aigvoččile oliži sel’ktemb.

Будьте любезны, дайте мне X.

Olgat hüväd, antkat minei X. Abutagat minei, olgat hüväd.

Мы проверим вашу жалобу.

Mö kodvim teiden žalleičendan.

Несколько раз он спускался к ручью с небольшой деревянной бадейкой, чтоб заполнить бочонок с водой.

Hän laskihe ojannoks äjak-se kerdad pen’ puine vädr kädes, miše täutta bučin.

А я не мог шевельнуться.

A minä en voind sirttas sijalpäi.

Одним из наших развлечений было гадание на Рождество.

Ühten meiden bobuštusišpäi oli arboind Raštvoil.

Так и сяк примерялись, но с покупкой ничего не выходило.

Märičihe muga da ninga, no ostandanke nimidä ei lähtlend.

Я в сердцах сказала домовому: «Домовой, домовушка, хватит на кота блох кидать!!

Minä südäimiš sanuin pert’ižandale: «Pert’ižand, pert’ižandaine, täudub jo kažile sonzarid tactä!!

Когда ты дал мне напиться, та вода была как музыка, а все из-за ворота и веревки… Помнишь?

Konz sinä andoid minei joda külläks, se vezi oli kuti mitte-se instrumetan vändand, a kaik se oli pördjaižen da noran tagut… Muštad-ik?

Первый раз с лаза на овсяном поле в августе, недалеко от Пустанте.

Ezmäižen kerdan hö mäniba elokus, kondjanpeza oli läz Pustanted.

Так в Сидоровской и Алексеевской был образован колхоз Имени Ленина.

Sidorovan da Aleksejevan küliš tehtihe kolhoz Leninan nimel.

Уже зажурчали под снегом малые ручейки, неся свои воды к рекам и озерам.

Jo zavodiba šolaita ojad lumen al, kanttes ičeze vezid jogihepäi da järvihepäi.

Утром в русскую печку ставили горшок с брусникой и ржаной мукой, заливали водой и томили в заранее протопленной печи до вечера.

Homendesel venälaižehe päčhe pandihe pada bolad da rugižjauhod, valetihe sihe vet da tomitadihe ezikät lämbitadud päčiš ehthasai.

Марфа с подругами по ночам устраивали гадания.

Marfa podruškoidenke zavodiba arboida öil.

И миллионы лет барашки все-таки едят цветы.

I millionad vozid bošakoižed söba änikoid.

Он сказал просто: — Вода бывает нужна и сердцу… Я не понял, но промолчал.

Hän sanui vaiše: — Südäin mugažo tahtoib erašti vet… Minä en el’gendand, no en sanund nimidä.

Наутро подруга стала жаловаться на тянущую боль в пояснице, а лицо и тело у неё покрылись красными пятнами, кое-где даже выскочили чирьи.

Homendesel podrugaine zavodi žalleitas rästajaha kibuhu vödmas, a hänen mod da hibj katoihe rusttil läipil, kojo-kus eskai ištuihe pahkad.

Так и ночевали Володи под сосной, для согрева привалившись друг к другу да к сосне.

Muga i öduiba Volod’ad pedajan al, a miše lämptuda, hö heitihe toine toižele da pedajale.

И погасил фонарь.

I sambuti fonarin.

И погасил фонарь.

I sambuti fonarin.

Потом прибавил: — Я упал совсем близко отсюда…

Sid’ ližazi: — Minä lanksin ani läz necidä sijad… I ruskištui.

В зависимости от погоды, им предстояло жить здесь несколько дней.

Kactes sihe, mitte linneb sä, heile pidi eläda sigä kuvert-se päiväd.

Неподатливый болт выводил меня из терпенья, и я ответил наобум: — Шипы ни зачем не нужны, цветы выпускают их просто от злости.

Kundlematoi bolt vedi mindai tirpandaspäi, i minä sanuin ezmäižen, mi tuli pähä: — Ogahad ei olgoi tarbhaižed hot’ min-ni täht, änikod pästaba niid vaiše vihaspäi.

Спряталась, но потихоньку продолжила собирать ягоды дальше, уходя глубже в лес.

Peitihe, no hilläšti jatksi kerata marjoid edemba, süvetes mecha.

Каждый человек имеет право равного доступа к государственной службе в своей стране.

Igähižen rahvhan kaikuččel ristitul om oiktuz’ olda valdkundan rahvanikan.

А после сплава, собрать рядышком с нашим домом - сказал ей Максим. Анна поддержала его.

A splavan jäl’ghe pidab kerata se meiden pertin rindale, – sanui Maksim.

— Это чтобы раскланиваться, — объяснил честолюбец.

— Nece om sikš, miše voiži kumartas, – sel’genzoiti arvonnavedii.

Вот такая охотничья удача!

Se mectuzoza om-ki!

Домашний огонь отвечает Дикому: — Зачем ты такой злой?

Kodilämoi sanub Meclämoile vastha: — Mikš sinä oled mugoine käred?

Начальник очень сердится.

Pämez’ lujas verdub.

Для нее убивал гусениц, только двух или трех оставил, чтобы вывелись бабочки.

Sen täht rikoin gaved’madoid, vaiše kaks’ vai koume jätin, miše sünduižiba lipkaižed.

— А для чего тебе владеть звездами?

— A mikš olda bohatan?

— Важно одно: гора.

– Om tärged üks’ azj: nece om mägi.

Надо было быстро разделать рыбу в ручье и поставить глиняный горшок в горячие угли, а затем помешивать длинной деревянной палкой.

Pidi puhtastada kalad ojas da panda savesine pada hulihe hilihe, a sid’ – hämeta lent kalul.

Запомнила Окша его слова, загрустила.

Pani Okša muštho dedan sanoid, südeganzi.

А как это — приручить?

A mi se om – kodikoita?

Но сыну сказала: - надо попробовать попарить его в бане.

No poigaleze hän sanui: — Ezmäi pidab vastoida händast kül’betiš.

— воскликнул король, увидав Маленького принца.

– kirgahti hän, völ edahanpäi nägištades Penikaižen princan.

Самого главного глазами не увидишь.

Päazjad sil’mil ed nägišta.

Коренные народы имеют право поддерживать и укреплять свою особую духовную связь с традиционно принадлежащими им или иным образом занятыми или используемыми ими землями, территориями, водами и морскими прибрежными водами, а также другими ресурсами и нести свою ответственность перед будущими поколениями в этом отношении.

Igähižil rahvahil om oiktuz’ pidada i vahvištoitta hengeližen i materialižen ühtenzoitust ičeze manke, tahonke, vedenke i merirandvedenke, i mugažo toižen mankal’husenke, midä amussai om heiden, mil hö radaba, midä tarbiž heile ičeze elon täht, miš hö pidäba hol’t i midä tahtoižiba jätta ičeze lapsile.

Довольные, выполненной работой, родственники разошлись по домам.

Tehtud radol ihastunuded heimolaižed läksiba kodihe.

У нас московское время, а у вас – местное.

Mijal om Moskvan aig, a tijal – sijanaig.

Вспомнил, как сослуживцы поговаривали, что от этой напасти можно выжить, если приложить к носу платок, намоченный мочой.

Johtutin, kut prihad sanuiba, miše siš varusespäi voib päzuda pandes nenaha kuzel kasttud paik.

Грибов и ягод, набрали мало.

Senid da marjoid keratihe vähä.

Такие маленькие, золотые, всякий лентяй как посмотрит на них, так и размечтается.

Mugoižid pičuižid, kuldaižid, kaikutte laškkogo kut kacuhtab niihe, muga zavodib-ki uništada tühjan.

Мефодий, по своим соображениям, охотой не занимался, но Максиму сказал: - Место лёжки покажу, а то неровен час, зачастит на мои пастбища летом.

Mefodii iče ei mecadand, no Maksimale sanui: — Minä ozutan teile, kus om nece kondjanpeza, ika kondi käveleškandeb minun pöudoile kezal.

— Как будто вместо звезд я подарил тебе целую кучу смеющихся бубенцов… Он опять засмеялся.

— Linneb muga, kuti tähthiden sijas minä olen lahjoičenu sinei kogonaižen parvehen nagrajid šurgunaižid… Hän möst nagraškanzi.

Уж такой народ эти взрослые!

Naku mitte rahvaz om – nene aigvoččed!

А телёночек — это просто чудо!

A vaza om ani čud!

Когда рассказываешь им, что у тебя появился новый друг, они никогда не спросят о самом главном.

Konz starinoičed heile, miše sinai om nügüd’ uz’ sebranik, hö nikonz ei küzugoi päazjoiš.

Первое гадание – жечь бумагу.

Ezmäine arboind om poltta bumagad.

От сидячего образа жизни.

Ištujas elonladuspäi.

Материнство и младенчество дают право на особое попечение и помощь.

Mamoil i lapsil om oiktuz’ erasehe holištoho i abuhu.

А через некоторое время она и вовсе остановилась.

A miččes-se aigas päliči se seižutihe kogonaz.

- Так она от нашего шума ушла подальше, возразил Иван.

— Se, nacein, läksi meiden juduspäi tägäpäi – sanui Ivoi.

Спорили они до самого заката солнца.

Ridliba hö ani päiväižen tikahtusehesai.

Невозможно поверить, но лодка медленно переставала кружиться!

Uskmatont, no veneh hilläšti heiti pörumaspäi!

Тут я потерял терпение — ведь мне надо было поскорей разобрать мотор — и нацарапал ящик.

I sid’ minä kadotin tirpandan – ved’ minei pidi pigemba koheta motor – i pirdin mugoižen nel’l’čogaižen laudastjan vai laudikon.

После благословения отец Анны взял со стола хлеб и икону и трижды возложил их на голову жениха и невесты по очереди, и те трижды земно кланялись.

Blahoslovindan jäl’ghe An’oin tat oti stolalpäi leibän i sünduižen da koume kerdad pani ned ženihon da nevestan pähä, hö koume kerdad koverzuiba – mugoine oli vero.

А второй раз зимой на холмах Маройсо.

A toižen kerdan mäniba Maroison kukhile.