Datasets:

Lynxpda

/

original-veps-russian

like 0

Скажите, пожалуйста, где переводчик?

Olgat hüväd, sanugat, kus om kändai?

Извержение вулкана — это все равно что пожар в печной трубе, когда там загорится сажа.

Vulkanan rehkaiduz – se om üks’kaik, mi lämoipalo päčturus, konz sigä palaškandeb nogi.

Твои шаги я стану различать среди тысяч других.

Sinun haškuid minä tundiškanden tuhiš toižišpäi.

Отец, уложив весь сенокосный скарб на волокуши, велел ему и ещё двум младшим сыновьям Федору и Николаю и старшей дочери Марии следовать за ним.

Pandes kaik heinäntegon täht tarbhaižed kalud regehe tat käski vanhembid poigid Födorad da Nikolajad i vanhembad tütärt Marijad mända hänen taga.

— А что ты будешь делать здесь, на Земле?

– A midä sinä tegeškanded tägä, Mal?

После этого поехали к дому Трифоевых.

Sen jäl’ghe hö läksiba/ajoiba Trifojevoiden kodihepäi.

С собой у нас всегда была трёхлитровая банка брусничного морса, а вода для него всегда была из колодца, студёная.

Kerdal meil kaiken oli koumelitraine bank bolvet, a vezi sen täht kaiken oli kaivospäi, vilu.

В один из этих праздников, вернее к празднику, папа пошёл на охоту и добыл огромного медведя.

Ühtel neniš praznikoišpäi – tarkemba sanuden, praznikaks – tat läksi mectusele da sai sur’kulun kondjan.

Он ответил: — Все равно.

Hän sanui vastha: — Se om üks’kaik.

Анна вспомнила, что при пожаре от молнии надо бросить в её очаг освященное Пасхальное яйцо, что она и сделала.

No An’oi johtuti, miše lämoinpalon aigan samaldusespäi pidab tacta sihe pühitadud äipäiväline muna, midä hän tegi-ki.

Колосья мне не нужны.

Tähkad ei olgoi tarbhaižed minei.

Иван, с утра носил воду с колодца, а Максим после завтрака, поехал на лошади на Капручей.

Ivoi homendesespäi toskeli vet kaivospäi, a Maksim murginan jäl’ghe ajoi hebol Kapšojale.

Но мы, те, кто понимает, что такое жизнь, мы, конечно, смеемся над номерами и цифрами!

No mö, ked el’gendaba, mi om elo, mö, tetpas, nagram nomeroiden da luguiden päl.

И тогда наступала такая обида, что слёзы лились из глаз.

I siloi tuleskeli mugoine abid, miše eskai kündled valoiba sil’mišpäi.

Болезнь забрала её румянец.

Läžund oti hänelpäi käbedut.

Каждый человек имеет право на отдых и досуг, включая право на разумное ограничение рабочего дня и на оплачиваемый периодический отпуск.

Jogahižel mehel om oiktuz’ lebuhu i joudajaha aigaha, radpäivän melevaha röunatusehe i makstud märaigaližehe lebupästusehe.

Пришлось чудьским племенам раздробиться и двинуться в другие земли.

Tuli čud’laižile heimoile jagadas da lähtta toižile maile.

Умен, хитер и храбр по-заячьи.

Om melekaz, nügu da jänišaižikš rohked.

Не забудьте, я находился за тысячи миль от человеческого жилья.

Algat unohtagoi, minä olin tuhiš miliš ristituiden eländsijaspäi.

— со вздохом начал я.

– kirgahtin minä.

— Помнишь, ты обещал… намордник для моего барашка…

— Muštad-ik, sinä oled toivotanu minei… kärzanhodrad minun bošakoižen täht… Minä ved’ olen vastuses siš änikos.

Я гасил фонарь по утрам, а вечером опять зажигал.

Minä sambutelin fonarin homendesel, a ehtal viritelin sen udes.

Охотники вглядывались в темноту, крепче сжимая ложа кремниевых ружей.

Mecnikad kacuiba pimedudehe, kinktemba ahtištaden olaružjiden ladud.

- Вот ведь какая беда.

— Völ naku mitte bed om.

В этот же вечер обходили дома родственников с угощением, что символизировало единение всего рода за общей трапезой.

Sil-žo ehtal kävutihe heimolaižiden kodiš adivused kerdal, mi znamoiči kaiken sugun ühtnendad ühthižen trapezan taga.

Итак, мне пришлось выбирать другую профессию, и я выучился на летчика.

Sikš minei tuli valita ičelein tošt elo-ozad, i minä openzimoi lendajaks.

Максим делился с женой: – Наверно, в это предзимье, придётся с обозами ехать в Мурман.

Maksim jagoihe akanke ičeze melil: — Nacein, necil sügüzel tuleb ajada obozidenke Kolha.

Роды принимала бабушка Паша.

Sünduteses abuti Paša-bab.

У меня же было все по-прежнему.

A minai kaik oli enččikš.

Рождение ребенка отмечалось особенно.

Lapsen sündundad praznuitihe čomin.

Он рассказывал об этом понемножку, когда приходилось к слову.

Hän starinoiči siš vähäižin, konz tuli paginaha.

Оставляем на ночь для набухания.

Jätam sidä öks puhlonemižeks.

Оставляем готовые коржи остывать.

Jätam vaumhid koržid vilugandemaha.

Я всё пыталась залезть в горшок пальчиком в тесто и пробовать на вкус.

Minä kaiken naprin ličtas sormudel padaha tahthanke da mujahtada tahthan magu.

Потом овощи крошатся кубиками в глубокую посуду, заправляются душистым подсолнечным маслом и солятся.

Sid’ maploduid čaptas kubuzil süvähä astjaha, täuttas duhukahal päiväižänikvoil da solatas.

Коренные народы имеют право, коллективно и индивидуально, на полное осуществление всех прав человека и основных свобод, признанных в Уставе Организации Объединенных Наций, Всеобщей декларации прав человека3 и в нормах международного права, касающихся прав человека.

Igähižil rahvhil oma kaik oiktuded, kudambiden polhe om sanutud ÜRK käskkirjas, mehen oiktuziden ühthižes deklaracijas i rahvazkeskeižiš oiktuziš, kus om ozutadud mehiden oiktuded.

Я чувствовал себя ужасно неловким и неуклюжим.

Minä rižoin ičtain kauktaks da tažlakoks.

Да здравствует Санкт-петербургское Вепсское общество!

Elägaha Piterin Vepsän sebr!

Что это значит?!

Min nece znamoičeb?!

Мама не ругалась, наоборот, в то мгновение останавливала свою работу.

Mam ei lajinus; vastkarin, hän seižuti necil kurol ičeze radod.

Ваша жалоба обоснована.

Teiden žalleičend om pohjakaz.

И вид у него при этом был такой, точно он не потерпел бы никаких возражений.

I hänen modon kuva oli siloi mugoine, kuti hän ei tirpaiži nimiččid vastustusid.

Кисели варили из различных ягод: клюквы, брусники и черники, а также из молока и овсяных хлопьев (овсянки).

Tislid keittihe erazvuiččiš marjoišpäi: garblospäi, bolaspäi, mustikaižespäi, da völ maidospäi da kagrhel’pkišpäi.

Не смог Дикий огонь пойти дальше.

Ei voind Meclämoi mända edemba.

— Книги по географии — самые драгоценные книги на свете, — объяснил географ.

— Kirjad mantedos oma kaikid kal’hembad kirjad mirus, – sel’genzoiti mantedomez’.

На следующей планете жил пьяница.

Koumandel planetal eli jomar’.

½ ч. л. соды, гашенной уксусом/лимонным соком.

½ čailuzikad uksusal vai limonsokul sambutadud sodad.

А вот с чирьями пришлось повозиться: бабушка насколько раз уходила за печку и шептала там на водичку, давала подруге пить, заставляла её умыться этой заговорённой водой.

A vot pahkoidenke tuli mähktäs: baboi äjak-se kerdoid lähtli päčin taga da šuhaiži sigä vedhe, andli sidä vet jomha podrugale, käskli händast pezmaha necil vedel ičeze modod.

— напомнил Маленький принц: раз о чем-нибудь спросив, он уже не отступался, пока не получал ответа.

– johtuti Penikaine princ: küzudes miš-ni, hän jo ei tagenend necišpäi samata vastust.

Скоро оказалось, что красавица горда и обидчива, и Маленький принц совсем с нею измучился.

Pigai tuli sil’mnägubale, miše nece čoma neižne om ülev da abidokaz, i Penikaine princ mokičihe holdudes siš.

Постарайся похоронить меня у церкви, рядом с моим отцом – сказал отец.

Napri panda mindai maha läz jumalanpertid, läz minun tatan kaumad, – sanui Ivoile tat.

Взрослые посоветовали мне не рисовать змей ни снаружи, ни изнутри, а побольше интересоваться географией, историей, арифметикой и правописанием.

Aigvoččed nevoiba minei erigata pirdmaspäi küid irdpolelpäi vai südäimespäi, a enamba tartta melel mantedoho, istorijaha, arifmetikaha da oigedkirjutamižehe.

Ещё немного посудачили, но всё равно, председателем колхоза выбрали Ивана.

Hö ridliba völ miččen-se aigan, no üks’kaik pämeheks valitihe Ivoid.

Нужно было сказать такие слова: «Как дверной косяк стоит не двигается, так и моя коровушка пара божья Майка стоит не двигается».

Pidi virkta mugoižed vaihed: «Kut nece pert’ siižub ii kubahta, muga minun lehmeine par božja Maika siižub ii kubahta».

Набухли тучи, и стало ясно: вотвот прольётся дождь.

Puhloniba vihmpil’ved, i tuli sel’ktaks: pigai vihmuškandeb.

Они думают — если у них шипы, их все боятся… Я не ответил.

Ned meletaba: ku om ogahid, ka kaik varaidaba niid… Minä en sanund nimidä minun penikaižele sebranikale.

Хлеба от собственного урожая не хватало.

Ičeze leibäd ei täudund.

Метки ставит, а всё равно ходит кругами и всё время возвращается на одно и то же место.

Paneb arbaižid, no üks’kaik kävub kehkertme da kaiken pördase ühthe sijaha.

Отец Анны - Никита Панкратьевич заранее договорился со священником с Василием Гавриловичем Беляевым.

An’oin tat Nikita Pankrat’jevič ezmäi kaiked kožuihe Vasilii Gavrilovič-papinke.

Впервые дни после родов, Анну навещали замужние сёстры и родственницы.

Ezmäižil päivil sündutesen jäl’ghe An’oinnoks tuleskeliba mehel olijad sizared da toižed naižed-heimolaižed.

Государства принимают действенные меры по обеспечению защиты этого права, а также по обеспечению того, чтобы коренные народы могли понимать происходящее и быть понятыми в ходе политических, судебных и административных процессов, путем, если это необходимо, обеспечения перевода или с помощью других надлежащих средств.

Valdkund tegeb kaiken, miše igähižed rahvahad voižiba el’geta politikan, sudan, tahonnevodišton azjoid i mugažo abutab, miše heid-ki voiži el’geta, ku tarbiž – valdkund andab kändajan vai abutab toižin.

Мы принимаем это с благодарностью!

Mö kittes sam necen!

Мы принимаем это с благодарностью!

Mö kittes sam necen!

Сыграем в шахматы!

Väkam šahmatoihe!

Понятие «медовый месяц» здесь отсутствовало.

Nimittušt «mezikud» siloi ei olend.

Это сейчас можно общаться с любой точки земного шара, а тогда время было другое.

Nece nügüd’ voib kosketadas, oldes hot’ kus, a siloi aig oli toine.

Стада были большие.

Parvehed oliba sured.

А ещё она почитала молитву над малышом.

Da völ hän lugi loičendan vagahaižen päl.

Прошу поправить меня, если я ошибаюсь в порядке слов.

Pakičen koheta, ku minä virkan sanan värin.

Подошёл к берлоге, раскурочил ее чело и сунул туда кол, а Максим встал в стороне от чела.

Hän murzi tulendan pezaha, čokaiži sinna seibhan, Maksim sil aigal seižui tagemba.

Уж сколько лет они живут с женой, но не утратил он глубоких чувств к свой жене, Анне.

Hö oma elänuded Anna-akanke jo äi vot, no tähäsai hän ei kadotand süväd armastust hänehe.

Под натиском воды лёд с шумом поплыл по реке.

Veden toktandan al jä judunke ujuškanzi jogedme.

Позавтракав, все принимались за работу.

Södes kaik tartuiba radho.

Коровы такую очень любят.

Lehmäd mugošt heinäd lujas navediba.

Здравствуйте!

Hüväd homendest!

Нас обогрели, накормили, спать уложили, а в ночное время кормили наших лошадей и выставляли боевую охрану.

Meid lämbitadihe, söttihe i jottihe, söttihe meiden heboid, abutadihe ön aigan varjoita saldatoid.

Когда подбежали к своему дому, то тут как будто взорвалось, что-то в сарае Ивана.

Konz mehed tuliba joksten ičeze kodinnoks, hö kulištiba kuti miččen-se vzrįvan Ivoin aitas.

На ней насчитывается сто одиннадцать королей (в том числе, конечно, и негритянских), семь тысяч географов, девятьсот тысяч дельцов, семь с половиной миллионов пьяниц, триста одиннадцать миллионов честолюбцев, итого около двух миллиардов взрослых.

Sil eläba sada üks’toštkümne kunigast (siš lugus, tetpas, negrad-ki), seičeme tuhad mantedomest, ühesasadad tuhad azjakast ristitud, seičeme polenke millionad jomarid, koumesadad üks’toštkümne millionad arvonnavedijad – kaiked läz kaht milliardad aigvottušt.

О том, что он любил задарма выпить знали все.

Siš, miše hän navedib joda lah’h’a, teziba kaik.

Он сопровождает меня на протяжении всей жизни.

Se om minun rindal kaiken minun elon aigan.

Он руководил и давал указания, как укладывать мох под венцы, на каком венце сделать запилы для окон и дверей.

Hän sanui sauvoijle, kut pidab panda samlod vencoiden alle, miččil vencoil pidab pil’da sijad iknoiden da uksen täht.

Прошу поправить меня, если я неправильно ставлю ударение.

Pakičen koheta, ku minä petimoi kändos.

Большое спасибо ЛРОО «Вепсская община» за возможность поучаствовать в этом мероприятии!

Sur’ spasib «Vepsän kond»-sebrale voimuses ühtneda neche azjtegoho!

Положит на большой пень в лесу, угостит хозяина леса.

Paneb sen surele kandole mecas, adivoičetab mecižandad.

Я буду на тебя искоса поглядывать, а ты молчи.

Minä kacuhtaškanden sinuhu kuti murtsil’mäl, a sinä ole vaitti.

Как-то два Володи, Етоев и Кяпянов, отправились на охоту на подслух.

Kerdan kaks’ Volod’ad, Jetojev da Käpänov, läksiba mectusele «podsluhale».

Он торговал усовершенствованными пилюлями, которые утоляют жажду.

Hän möskeli paremboitud pilülid, miččed sambutaba vezinäl’gäd.

Жила-была девушка красивая, умная, работящая, звали её Зоряйне.

Eli-oli čoma, melev, radonnavedii neižne, kuctihe händast Zor’aine.

Читалась молитва.

Lugetihe loičend.

Лишь понемногу, из случайных, мимоходом оброненных слов мне все открылось.

Vaiše hilläšti, erazvuiččiš sanoišpäi, miččid hän saneli, kaik tegihe sel’ktaks minei.

— Мне страшно…

– Minei om muga opal…

А у на масок - то не было.

A meil maskoid-se ei olend.

Туда же следом добавляется и картофельный отвар, всё аккуратно перемешивается до консистенции супа-пюре.

Sihe-žo ližatas kartohkkeitvezi-ki da kaiked pekstas tarkašti keitosen-möuvhan konsistencijahasai.

Долгое время в конце 50-х годов в школу ходили Николай, Иван, Борис, Михаил и Галина.

(videnzidenkümnenziden) voziden lopus školha käveliba Nikolai, Ivan, Boris, Mihail da Galina.

Конкретное внимание уделяется правам и особым потребностям престарелых, женщин, молодежи, детей и инвалидов, принадлежащих к коренным народам.

Valdkundad kingitaba erišt homaičust igähižiden rahvahiden norišton, naižiden, lapsiden, vanhoiden ristituiden oiktuzihe i tarbhuzihe.

А на твоей планете тебе довольно было передвинуть стул на несколько шагов.

A sinun planetal sinei täudui vaiše sirtta ištim miččehe-se haškhu.

И произнесла заветные слова.

I virkoi zavetnįjoid vaihid.

Росли, можно сказать, на улице, хотя у всех были свои обязанности и все помогали взрослым.

Kazvoim, voib sanuda, irdal, hot’ kaikil oliba ičeze velgused da kaik abutiba aigvoččile.

И услышал его голос: — Разве ты не помнишь?

I kulištin hänen än’t: — Jose sinä ed mušta?

Ты видишь, я занят серьезным делом.

Sinä näged, minä süvenin tozižehe azjaha.