Datasets:

Lynxpda

/

original-veps-russian

like 0

Она живѐт тысячелетия и несет с собой свою историю.

Joged eläba tuhad vozid da kandaba ičezenke ičeze istorijad.

— Узнать можно только те вещи, которые приручишь, — сказал Лис.

— Tedištada voib vaiše niid azjoid, miččid sinä kodikoičed, – sanui Reboi.

Кого-нибудь ужалить для них удовольствие.

Kokaita keda-ni om ihastuz niiden täht.

Иван с вниманием слушал Василия и думал, что перемены дойдут и до Немжи.

Ivoi tarkašti kundli Vasilijad da meleti, miše mi-se toine tuleb Nemžahasai-ki.

Вот такая беда и случилась в деревне Немжа.

Naku mugoine bed tuli-ki Nemž-külähä.

Его укладывал на заранее приготовленные, сучковатые вершинки от ёлок.

Sidä pandihe ezil vaumištadud oksakahiden kuziden ladvoile.

У вепсов даже существует дух печи – «пячижанд».

Vepsläižil eskai om päčin heng – päčižand.

На протяжении пяти километров от Агьи до Алажагьи строили дома.

Pertid saudihe viden kilometran piččes tahos – Agjaspäi Alažagjhasai.

Удивительным образом это действовало.

Čududelijal tabal se radoi.

И он сбежал от честолюбца.

I hän möst ruskištui.

Потом прибавил: — Поди взгляни еще раз на розы.

A sid’ ližazi: — Mäne, kacu rozihe völ kerdan.

Когда они вернулись домой, то в их семье была радость, Анна родила сына.

A konz mehed pördihe kodihe, heiden kanzas oli sur’ ihastuz: An’oi sünduti poigan.

Накануне праздника мама ставила тесто для пирогов.

Praznikan kanman mam pani tahtast pirgoikš.

Географ вдруг пришел в волнение: — Но ты ведь и сам путешественник!

Mantedomez’ holduškanzi äkkid: — No ved’ sinä mugažo oled matknik!

Привет вашей мужу.

Tervhuzid teiden mužikale!

У вепсов до появления первого зуба у ребёнка, он считался беззащитным.

Sihesai, kuni lapsel ei ozutade ezmäine hambaz, händast lugetihe abutomaks.

Сказывают, что он монах, поселился подальше от людских построений и ведёт добропорядочную жизнь.

Sanutas, miše adivtanhan ižand om manah, hän eläb edahan suriš lidnoišpäi da vedab tozioiktad elod.

Затем веником протирали бока, хвост, особое внимание уделяя подхвостью, далее мыли вымя и задние ноги.

Sid’ necil vastal pühktihe lehmän bokad, händ, erilišt tarkust vedaden händanaluižehe, sid’ pestihe udar da tagajaugad.

Пересекая Капручей, увидели, что вода бежит поверх льда.

Mändes üliči Kapšojad, mehed nägištiba, miše vet jokseb jo jän päl.

И покраснел.

I hän möst ruskištui.

— повторил Маленький принц, чтобы лучше запомнить.

– küzui Penikaine princ hüväl ladul.

— повторил Маленький принц, чтобы лучше запомнить.

– küzui Penikaine princ hüväl ladul.

Так прытко они колотили шестами по воде, что в мгновение ока оказались у запруды.

Hö löiba kavil vedhe muga heredas, miše ühtes kuros läheniba padonnoks.

- Да я то не против, знаю, что девушка Степана хорошая и работящая и лицом румяна.

— Minä en ole vasthapäi, – sanui mam, – minä tedan, miše Stepanan tütär om hüvä, radonnavedii da käbedmodoine.

Клюкву размять толкушкой или миксером, процедить через мелкое сито.

Garblod peksam topmačul vai mikseral, sihloičem henon seglan kal’t.

- Хорошо, согласился Максим. - А какие углы будем рубить, в лапу или «в обло».

— Hüvä, – hökkähti Maksim.

Зажгли лучины и по очереди стали опускать их в воду, прислушиваясь к звукам, которые бывают слышны в это время.

Viritim säresid da järgendusen mödhe zavodim laskelta niid vedhe, kundeltes niid kulundoid, miččed voiba kuluda sil aigal.

Он тихо покачал головой, разглядывая мой самолет: — Ну, на этом ты не мог прилететь издалека…

Hän likahti tünäšti päl, kactes minun lendimehe: — Nägen, necil sinä ed voind leta tänna edahanpäi… I hätken punoi päs miččid-ne melid.

Благодарю, взаимно!

Kitän, molembinpol’žikš!

А в Федомяги и Алажагьи – Победитель.

A Födormägel da Alažagjal – kolhoz «Vägestai»-nimenke.

Анна смущенно отнекивалась.

Anna hökkähti mužikanke.

Это очень скучная работа, но совсем не трудная.

Se om tuskikaz, no ei ole jüged rad.

Так Маленький принц приручил Лиса.

Muga Penikaine princ kodikoiči Reboid.

Так, что смотри, как там начнётся ледоход, то перебирайся к нам - добавил Мефодий.

Sikš kacu, kut sigä zavodiše jänlähtend, tule radmaha da elämähä meidennoks, – ližazi Mefodii.

Анна сказала ему, что второй день он капризничает, плохо спит.

An’oi sanui, miše hän voikab jo toižen päivän i magadab hubin.

А ты им скажешь: «Да, да, я всегда смеюсь, глядя на звезды!» И они подумают, что ты сошел с ума.

A sinä sanud heile: «Ka, ka, minä kaiken nagran kactes tähthiže!

Ведь от тебя люди страдают.

Ved’ sinaipäi ristituile om hond.

Вепсам, как и русским, был известен запрет стричь волосы ребенку до года, чтобы не укоротить его жизнь.

Vepsläižed ei keričenugoi ani lapsele hibusid-ki vodhesai, miše ei väheta hänen elon aigad.

По приметам, в такой дом Илья огненные стрелы не посылает.

Mugoižehe kodihe Il’ja ei oigenda lämoinnolid.

- «И с чего ты испугался, это ихние места, ведь не зря ручей назван Капш ручей - Скольких тут мой отец зимой в берлогах брал на рогатину.

— I mikš sinä pöl’gästuid, ved’ nene oma kondjiden sijad, oja-ki nimitase Kapšojaks.

Время от времени приговаривай ее к смертной казни.

Erašti märita sidä surmičendaks.

Коренные народы имеют право возрождать, использовать, развивать и передавать будущим поколениям свою историю, языки, традиции устного творчества, философию, письменность и литературу, а также давать свои собственные названия и имена общинам, местам и лицам и сохранять их.

Igähižil rahvahil om oiktuz’ udessündutada ičeze kul’turad i mugažo antta lapsile tedoid ičeze istorian, fol’kloran, filosofijan, literaturan polhe.

И он окинул взглядом планету географа.

I hän kacuhti laptoihe mantedomehen planetal.

Телёночек сразу вставал на ножки и подбирался к вымени коровы пососать молочко – молозиво.

Vazaine sid’-žo seižutelihe jaugoile da mäneskeli lehmän udarennoks imemaha maidod – tarkemba sanuden, rugamaidod.

Простите, но я думаю иначе.

Pakičen armahtust, no minä meletan toižin.

Приезжали уполномоченные разному поводу, больше всего докладывал о политике партии.

Külähä ajeskeliba erazvuiččed upolnomočennįjad, kudambad starinoičiba ristituile partijan politikas.

Мы были вчера в гостях.

Mö olim adivoiš eglai.

Некоторые родители были против, что их дети состояли в комсомоле и запрещали им посещать собрания.

Miččed-ne vanhembad oliba sidä vasthapäi da kel’diba lapsid mända komsomol’coiden suimile.

Как только подойдут, аккуратно положить начинку, смазать сметаной, сбитой с яичным желтком, и сбрызнуть сливочным маслом.

Konz tahtaz linneb vaumiž paštandan täht, panda tarkašti pälišt, voida munapakušanke pekstud kandatesel da purskutada argvoil.

Но мало ли что может случиться…

No ved’ ed teda, midä voib ozaitas…

А сейчас уже старший сын, Иван зачастил на гуляньки.

A nügüd’ jo heiden vanhemb poig Ivoi paksus kävub besedoihe.

Значит вот-вот начнётся ледоход, и тут уж надо торопиться, чтобы скинуть в большую воду бревна и гнать их к реке.

Nece znamoičeb, miše ani pigai zavodiše jänlähtend i pidab rigehtida toukaidamha sur’he vedhe parded da sid’ ajada niid jogedme.

Спрыгнула птичка, поклевала каши – совсем хороша стала.

Hüpähti linduine maha, n’oki pudrod – tobmalaze čomaks tegihe.

Какое объеденье!

Kut magukast om!

Но кустик быстро перестал тянуться ввысь, и на нем появился бутон.

No penzhaine pigai heiti kazvandad, se jo ei oigendanus ülähäks, i sil ozutihe buton.

Напротив печки стояла большая деревянная кадка с водой.

Päčid vasthapäi oli sur’ puine vezilač.

А тот скачет и приговаривает: – Я заяц, мне тепло и жарко.

A se hüppib da saneleb: — Mä olen Jäniš, räk minei om.

— Не знаю, — повторил географ.

— En teda, – sanui möst mantedomez’.

Чтобы накосить на корову семье надо было поставить не менее тридцати стогов.

Miše nittä heinäd lehmän täht, kanzale tarbiž ei vähemb mi koumekümne sabrad.

— Гм, гм…

— Ka, tetpas…

Это очень полезно, если ночью собьешься с пути.

Nece om ani tarbhaine maht, ku sinä segoid ön aigan.

Не станет тот сердиться на человека за то, что без приглашения в лес явился, даст полную корзину набрать.

I se ei käraida ristitun päle siš, miše hän om tulnu mecha kucmata, andab kerata kogonaižen puzun.

— А что такое географ?

— A mi om mantedomez’?

Конечно, случайный прохожий, поглядев на мою розу, скажет, что она точно такая же, как вы.

Uskon, miše mitte-se siričimänii, kacuhtades minun rozaha, sanub, miše se om mugoine-žo, kut tö-ki.

Поужинали, помыли посуду.

Ehtlongitim, pezim astjoid.

— Их счастье, — сказал стрелочник.

— Ižandoičen niil, – sanui azjakaz ristit.

Обедали в домике, а дождь ещё не унимался.

Longitadihe kodas, a vihm kaik ei lopnus.

Они только правят.

Hö vaiše oma kuti käskijad.

Вот какое крепкое хозяйство было у Поповых.

Ved’ mitte vahv Popovoiden ižanduz oli!

В самой Трифоевской деревне на Пасху обходили деревню с иконой Богоматери, веруя, что так будут защищены от всяческих бед.

A Trifojevan küläs Äipäiväl kävutihe Jumalanmaman sünduine kädes, usktihe, miše muga Jumalanmam kaičeb külän eläjid kaikiš bedoišpäi.

Река – это нечто иное, чем просто составляющее природы.

Muite-ki jogi om mi-se enamb, mi vaiše londusen pala.

При дойке сидеть на ней было очень удобно.

Ištta sil, lehmän lüpstes, oli lujas mugav.

Это включает в себя право на сохранение, защиту и развитие прежних, нынешних и будущих форм проявления их культуры, таких, как археологические и исторические объекты, памятники материальной культуры, рисунки, обряды, технологии, изобразительное и исполнительское искусство и литература.

Hö voiba kaita i varjoita ičeze enččid, nügüd’läižid i tagembaižid kul’turan pirdoid, mugoižid kut arheologian muštznamoid, enččid vanhoid kul’turan jändusid, kuvid, veroid, mahtoid, pajoiden päznamoid, fol’klorad i literaturad.

Но ещё осенью поставим сетки на реке, может лосось пойдёт.

No sügüzel völ panem verkoid jogehe – voib olda, lohi mäneškandeb.

А рядом дом – подожгу и его, да тебя освобожу.

A ku rindal om pert’ – sütutan sen-ki, da päzutan sindai.

Это не зависит от нас. Жалоба.

Nece ei rippu meilpäi.

В их большой семье было две коровы, два телёнка, да ещё и лошадь.

Surel Ivanan kanzal oli kaks’ lehmäd, kaks’ vazad, da völ hebo.

Лодку начало кружить.

Sä zavodi paheta.

А вы посоветуйте им сделать точный расчет.

A tö tehkat heile nevond ladida tark lugend.

Лодку всё кружило и кружило.

A venehen kaik pöruti da pöruti.

Ивана Трифоева, сорокачетырехлетнего, коренастого крестьянина, выбрали председателем колхоза.

Kolhozan pämeheks valitihe Ivoid, Ivan Trifojevad – nel’l’kümnenel’l’vottušt manmest.

Красавица не ответила.

Vastustust hän ei tirpand.

Давайте будем работать и сохранять вепсский язык вместе, дуть на одни угли!

Rakam da kaikam vepsän kel’t ühtes, puhugam ühthe hil’he!Minä tulen tagaze päiväiči.

С Мефодием обговорили условия житья и питания.

Mefodijanke kožuihe eländsijas da söndas.

Пусть наше солнышко светит ярко!

Olgha päipaštokaz meiden marjžom!

Работы хватало всем.

Töd oli kaikile.

Было решено, что свадьба состоится в следующую субботу.

Pättihe, miše sai linneb tulijal sobatal.

По нашим приметам, пусть отлежит сорок дней, а потом ошкурим и будем рубить сруб.

Ned venuba tanhal nell’kümne päiväd meiden veron mödhe, a sid’ mö koritam niid da zavodim sauda strubad.

В начале апреля 1920 года по инициативе представитель губкома РКП(б) с Лодейного Поля, в селе возникла первая партийная ячейка, которую возглавил Кобегин Аким.

1920. voden sulakus küläs ozutihe ezmäine partjačeik, miččen pämeheks tegihe Akim Kobegin.

— Встал поутру, умылся, привел себя в порядок — и сразу же приведи в порядок свою планету.

– Nouzid homendesel, pezitoi, ladid ičtaiž čomin, i sid’-žo ladi ičeiž planet.

Сиди крепко и других также держи.

– Ištu ičeiž sijal kinktas da toižid-ki pidä vahvas.

Он занят только одним: он складывает цифры.

Hän süveni vaiše ühthe azjaha: hän ližadab luguid toine toižhe.

Люди занимают на Земле не так уж много места.

Ristitud ei otkoi Man päl äi sijad.

— Я нечаянно, — ответил Маленький принц, очень смущенный.

— Minä el’genzin sindai lujas hüvin, – sanui Penikaine princ.

Дед Мороз и заяц.

Püšt da udatikaz.

Крыша была покрыта тесом.

Pöud om kattud lumel.

— В пустыне все-таки одиноко…

– Minei om muga opal…

Да мелких камушек собери побольше, уложим поверх глины на печке - ответил он.

Da henoid kivuzid kerada enamba, panem niid saven päle päčil, – sanui Ivan.

Взрослые никогда ничего не понимают сами, а для детей очень утомительно без конца им все объяснять и растолковывать.

Aigvoččed ei el’gekoi iče nikonz nimidä, a lapsed väzuba lujas sel’genzoitmaspäi azjoid heile.

Только что закончили сенокос и приступили к уборке зерновых, как стали приходить плохие вести с Лодейного Поля.

…Vaiše loptihe heinäntego da zavottihe jüvän keradand, kut zavodiba tulda pahad vestid Pöudonlidnaspäi.